Немногие догадывались, что ужасный и грозный сэр Халли имел привычку перехваливать своих новеньких сотрудников. Первой его жертвой на ниве педагогики стал сэр Мелифаро, к счастью, соображавший вполне сностно, чтобы раскусить коварное начальство и почти не поддаваться на откровенную лесть. Затем, когда становилось понятно, что новенький больше не растекается лужей камры по кресу от любого доброго слова, сэр Халли переключался на новую жертву. Шурф подозревал, что встреться они при иных обстоятельствах, то чаша сия не минула бы в ту пору и его самого, горделивого и падкого на признание. Но у него тогда хватало иных забот, кроме как преданно заглядывать в рот Кеттарийскому Охотнику, а в нынешние условно мирные времена развлекаться шефу было жизненно необходимо.
Потому ничего удивительного в том, что первая и пока единственная леди Тайного Сыска попала в руки шефа и получила целое море ценнейших советов. Сверху они были присыпаны отборными похвалами, заверениями, что без её дара Мир покатится к Мятежным Магистрам, и всё в таком духе — в общем и целом, недалеко от правды, если принять их малое войско за точку отсчёта, сиречь целый Мир. Без Мастера Преследования Затаившихся и Бегущих действительно было не слишком комфортно работать.
«Не слишком комфортно» — это такая ничего не значащая, обтекаемая формулировка, которая скрывала слишком много личного, о чём не принято говорить вслух. Даже если бы сэр Шурф вздумал ставить личные интересы выше дела, он ни за что не признался бы, как сильно ему не хватало Тотохатты и как глубоко в душу — его настоящего, а не идеальной маски — проникла вина от той роковой ошибки. Вместо бессмысленного самобичевания он просто делал всё, что в его силах, а значит, совершал невозможное каждый день. Не так уж и трудно, всё-таки его работа — уничтожение, а не созидание. Создавать нечто прекрасное из смутных образов и обрывков чужих снов намного более трудоёмкий и сложный процесс, нежели превращать преступников в аккуратные горсти пыли. При желании в этом тоже можно найти определённое удовольствие, вот только все чувства и эмоции Шурф отодвигал за пятьдесят шестой план бытия, что изрядно облегчало жизнь.
При этом жизнь остальных по-прежнему била ключом и фонтанировала яркими красками с переходом в контрастно чёрный. Выглянув из кабинета на громкий вскрик, Шурф обнаружил леди Меламори на полу, босую, растрёпанную и глубоко опечаленную.
Методы обучения сэра Халли, конечно, эффективны, но совершенно не способствуют душевному равновесию.
— Леди Меламори, позвольте напомнить, что уважающим себя леди не пристало сидеть на полу, — бесстрастным тоном произнёс Шурф, глядя сверху вниз на коллегу с выражением лёгкого недоумения. Настолько лёгкого, что плохо знавший его человек мог подумать, что лицо Шурфа вовсе не способно выражать никаких эмоций. — Вам бы сейчас подошло Кресло Безутешных. Утрите слёзы, — идеально чистый платок был протянут Меламори, а она сама не ведающей колебаний рукой поднята с пола на ноги. Предельно аккуратно и тактично, разумеется, но по опыту общения с сэром Мелифаро Шурф знал: многие его действия и слова отчего-то трактуются неправильно. До чего же большинство людей несовершенны. — И расскажите, из-за чего вы расстроены. Не могу назвать себя мастером в утешении леди, тут вам следует обратиться к сэру Мелифаро, однако считаю своим долгом вам помочь.
Только слепой не заметил бы, как сэр Мелифаро увивался за леди Меламори, а та всякий раз ловко отказывала ему под тем или иным предлогом. Особого смысла в этих телодвижениях Шурф не видел, но тратить время на вразумление заигравшейся молодёжи — занятие ещё более бессмысленное.
На небольшом диване, широком для одного и узковатом для двоих, они умудрились сесть как можно дальше друг от друга. Не тот уровень доверия, чтобы переходить на «ты» и пересекать границы личного пространства, в этом плане Шурф был безумно щепетилен. Он внимательно и терпеливо смотрел на леди, готовый ждать её признания хоть вечность, но лучше бы, конечно, управиться до вечера.

Шурф понимал, что Меламори её проблема кажется неразрешимой. Что она (проблема) действительно важна и серьёзна он тоже понимал, однако считал неразумным так из-за этого убиваться и тем более лить слёзы. Юная леди застряла на перепутье, не в силах пробиться дальше сквозь стену собственной неуверенности и паники, вот что происходило сейчас в Управлении. Маленький локальный Конец Года для человека, пока не способного управлять ни своими эмоциями, ни силами. Всё придёт с опытом — уж это Шурф испытал за себе не раз. Он мог бы выдать леди Меламори подробную лекцию о вреде саморазрушения, посоветовать каждый день уделять время на дыхательные упражнения и вдобавок заказать из «Обжоры» свежую камру, но ограничился лишь:
— Прошу меня извинить. Согласен, вы весьма успешно пытаетесь успокоиться сами, однако вдыхать следует медленнее и считать точнее. Последний выдох сбился на два счёта.
Пояснять что-либо ещё Шурф не счёл необходимым, раз уж леди Меламори великодушно избавила его от необходимости объяснять азы дыхательной гимнастики. Сам он давно вдыхал и выдыхал на шестнадцать, что, впрочем, к делу отношения не имело.
Факт того, что леди Меламори он не нравился — раздражал, бесил, подставить нужное — ни капли Шурфа не удивлял. Подобную реакцию он воспринимал как среднестатистическую по палате безумных, разве что таблички на окружающих не вешал с подробными указаниями, сколько раз этот несчастный пожелал Мастеру Пресекающему свернуть шею, упав с моста. О чём-то подобном до сих пор думали, и на счастье порядочных жителей Ехо не слишком часто, иначе несчастных случаев резко прибавилось бы — и не за счёт благополучно убившегося сэра Шурфа, разумеется. Меламори же были простительны всплески эмоций и раздражения, ибо она ещё молода и импульсивна, а сдерживать гнев в её возрасте вредно для здоровья.
Карму Шурфа это всё равно не испортит, как и настроение, а леди выпустит пар и будет готова к конструктивному диалогу.
Выслушав её «жалобу», Шурф на десять секунд замер, размышляя над ответом. Смысла в паузе особого не было, кроме как дать фору леди и позволить вытереть новый поток слёз.
— Во-первых, как не раз говорил вам сэр Халли, случайностей не бывает. Не в вашем случае. Неужели вы правда считаете, что должны сейчас находиться где угодно: у себя дома, в Ордене Семилистника, в любом учебном заведении Ехо или в трактире, заедая стресс? — вопрос был сугубо риторическим, но прозвучал сродни экзаменаторскому: «Ты читал весь список литературы из ста двадцати пунктов и пяти приложений?».
— Второе следует из первого, — безжалостно продолжил сэр Шурф. — Ваше место именно здесь, как бы вы ни пытались доказать обратное. Может казаться, что вы ничего не умеете и не можете, и это правда. Но правда сиюминутная, поскольку уже завтра вы будете знать и уметь много больше. А значит, вам следует взять себя в руки и встать на след.
Чей именно он уточнять не стал: молча встал, пересёк зал и остановился на пороге, глядя на леди Меламори как всегда спокойно и невозмутимо.
— Если бы я своими глазами не видел, как вы прошли по следу, леди Меламори, я бы на этом и остановился. Но я видел, так что будьте добры хотя бы попробовать.
И Шурф приглашающим жестом указал на пол, словно на нём были выложены сорок сортов изысканного мороженого в изящных креманках. О слабости новой коллеги знали все, чем небезуспешно пользовался сэр Кофа, подкармливая «девочку» и на чём пытался сыграть Мелифаро. Вспомнив обучение последнего, Шурф без сожаления подумал, что с леди Меламори процесс затянется. В наставники он ей не набивался, но был готов пожертвовать несколькими часами каждый день, чтобы вытащить из неё глубоко засевшие корни неуверенности.

Отредактировано Шурф Лонли-Локли (2017-07-05 23:01:46)

- Да, - строго сказал сэр Шурф. – Прямо здесь и сейчас.
Сказал и вспомнил свой первый день в Ордене Дырявой Чаши. Его, заносчивого глупца, тогда жестоко поставили на место, показав, кто он есть на самом деле. И тем самым дали мощнейший пинок и мотивацию выгрызать знания из чужих голов любыми путями. С леди Меламори такой трюк не сработает, слишком у неё силён страх неудачи. Да уж, компанию для личностного роста и саморазвития она выбрала (или судьба за неё) неудачную – все как на подбор бывшие идеальные убийцы, безумцы и детективы, эту разномастную публику ловившие. Один сэр Мелифаро отличается адекватностью и говорливостью, вот только это ему немного не в плюс.
- Впрочем, у вас есть несколько минут, пока я дойду до конца улицы, - смилостивился сэр Шурф, услышав тоску приговорённого к смерти в голосе Меламори. Не то чтобы его это смягчило, но напомнило, что не всем всё даётся с первого раза. Тем интереснее. – Пробуйте, пока не получится – вот единственный известный мне способ доказать другим, что с тобой и вообще кем бы то ни было надо считаться.
Он не добавил, как сам миллиарды раз пробовал, бился об стену невозможного, ненавидел себя, других – и с каждым разом наскребал чуть больше сил для нового отчаянного рывка. Глупо, самонадеянно, так юношески максималистично. Леди Меламори в этом плане очень похожа на него в молодости. Гордая и могущественная, с тем лишь отличием, что молодой Шурф был полон решимости сразить всех своим талантом. Пусть и она пробует, хуже от этого не будет уж точно. Заодно наберётся уверенности и поймёт, насколько разрушительно для самомнения проводить сравнительный анализ себя и, к примеру, сэра Халли. Всё равно что младенца отправить сражаться с натасканным королевским телохранителем. Не тот уровень.
Но слова «я был таким же самонадеянным идиотом» не принесли бы положительного эффекта, а распыляться на ещё одну лекцию с экскурсом в прошлое Шурф не посчитал нужным. Потому просто вышел из Управления, завернул за угол и остановился в том месте, где дорога резко расщеплялась на десяток улиц поменьше. Теоретически, даже начинающий Мастер Преследования мог с закрытыми глазами определить, куда ушёл интересующий его человек. Тотохатта с удовольствием так развлекался, предлагая Шурфу прогуляться по городу, а затем появлялся в совершенно неожиданный (как он думал) момент с широкой улыбкой на лице. Шурфу было не сложно выполнить просьбу, да и особых последствий для себя он не ощущал – вставший на след Тотохатта ощущался рябью упавшего листа на поверхности озера. Волна дрожи вдоль позвоночника – вот чего добивася первый лучший друг сэра Шурфа, когда бывал в наихудшем своём настроении, что случалось, честно говоря, нечасто. Так что у леди Меламори не было и шанса ни навредить ему, ни испепелить взглядом, что она сделать, конечно, пыталась… Ради её душевного спокойствия Шурф мог бы сотворить простую иллюзию и рассыпаться пеплом, чтобы собраться после у себя дома, но зачем так жестоко обманывать юных леди? Она же обрадуется, поверит, попытается повторить на менее проницательной жертве – и всё, конец счастливой сказке. Шурф слыл безумным убийцей и Смертью на Королевской Службе, да много чего про него говорили, но уж точно не был крушителем девичьих надежд. Леди Хельна ему бы этого не простила.
- Вы вышли на улицу, это уже большой шаг вперёд, - обратился он к леди Меламори, не оборачиваясь. Прекрасно знал, что она злится, нервничает и боится, но слушает. И ждёт. – Закрепим успех. Найдите меня, леди Меламори. Если вам будет легче, можете ругаться или проклинать, некоторым подобная вербальная подпитка придаёт уверенности и сил.
И он быстро ушёл, почти исчез с таким расчётом, чтобы было невозможно понять, по какой именно дороге следует за ним нестись, ловить и высказывать всё накипевшее. При этом спина оставалась идеально ровной, дыхание не сбилось, а разум флегматично отметил, что раз уж выдалась такая славная прогулка, то можно совместить приятное с полезным и добраться до Гребня Ехо. С него воды Хурона видны лучше всего. Если леди Меламори в конце обучения будет в духе, то оценит. Возможно.

Иногда Шурф жалел, что невозможно встать на свой собственный след. Тотохатта говорил, что идти по его, Шурфа, следу, - это невероятный по своей интенсивности опыт, словно голые ноги одновременно обжигает лава, щекочет трава и омывает солёное море. Выражался он, понятное дело, иначе, но суть примерно такая. При этом след сильный и ровный, по нему идти легко и приятно, как если бы перед Мастером Преследования выложили путь мягчайшим кеттарийским ковром, а не разноцветной мостовой Ехо. Трудно теперь уже оспаривать или подтверждать его мнение, которое Шурф запомнил как нечто безудержно яркое, светлое, умиротворяющее, нечто поразительное и чудесное, нечто счастливое – нечто, чему уже никогда не бывать, но что обязательно следует хранить в памяти как ценнейшее сокровище.
И вот, когда леди Меламори Блимм встала на  след, Шурф почти позавидовал ей, ведь она могла не просто найти его в любом месте столицы, но и передать по метафорической связи свои ощущения от этого первого сознательного бега. Тот раз на площади не считается, тогда Меламори действовала инстинктивно и очень эмоционально, поддалась порыву и предназначению, а сейчас перед ней была чёткая цель и ни шанса повернуть назад. Гордость и упрямство не позволят. Для неё он – цель, живое воплощение вызова, всего того, что она терпеть не могла во взрослых, которые указывали, как правильно нужно жить. Шурф не против был стать для неё и целью, и вызовом, и порадоваться тоже был готов, потому что вполне естественно испытывать удовлетворение, когда твоя подопечная идеально справляется с заданием. Никто и не сомневался в том, что у неё получится. Сэр Халли как всегда заполнил голову бедной девочки упадническими мыслями, вот она и впала в депрессию, решив, что недостойна таких могущественных и недостижимых «их». Стоит ей понять, что гораздо важнее уверенность в своих силах, а не эфемерное признание, как её шаг станет легче пуха, а настроение взлетит до небес. Похоже, уже.
Шурф наметил улыбку уголками губ, почувствовав приближение Меламори. По следу она не бежала, летела, восхитительно азартная и боевая, переполненная энергией и верой в себя – вот такую Меламори хотел увидеть на работе сэр Халли, а не плачущую несчастную девочку. Она достаточно взрослая, чтобы понять это.
Он полуобернулся  в тот момент, когда она – спокойная, наконец – налетела вихрем, обняла со спины, рассмеялась почти как зеркальные колокольчики в немногочисленных снах, что порой навещали Шурфа по им одной ведомой прихоти. От Меламори веяло гармонией, тем чудесным состоянием души и тела, когда ничего не тревожит разум, не вызывает тревог и сомнений. Чуткий к таким вещам Лонли-Локли одобрительно кивнул, не собираясь ни отталкивать девушку, ни читать ей нотацию. Момент был слишком важным, слишком нужным для неё, чтобы портить его тяжёлыми булыжниками лишних слов. Он прекрасно понимал её по взгляду, неровному дыханию, шальной улыбке. И думал, что она вырастет в бесподобную и смертоносную леди, способную идти с ними всеми рядом, а не позади.
- Ты молодец, Меламори, - по негласной традиции хлопок по спине считался предложением дружбы, но и полное смыслов объятие тоже вполне считалось таковым. Давно прошли дни, когда Шурф придирчиво выбирал друзей по степени их полезности в будущем. Для него не существовало принципиальной разницы между людьми, которые вошли в ближний круг и которым можно было почти безгранично доверять. Меламори – со всеми её эмоциями, слезами, азартом и порывами – заслуживала уважения и признания, которое Шурф, несомненно, мог ей дать. И стать ей другом и наставником, если она сама того захочет.
- Снова поранилась, - спокойно констатировал очевидное Шурф, мягко придерживая Меламори, чтобы она не упала на мостовую. Усадить её на перила моста дело одного мгновения, ведь они широкие и удобные, и с них чудесно видно Хурон. Дерево вахари в его саду, разумеется, намного лучше подходило для вдумчивого созерцания, но они с Меламори ещё не настолько близкие друзья, чтобы забираться туда и молчать вдвоём. Возможно, через несколько дюжин лет и этот момент наступит.
- В следующий раз будь осторожнее, - напомнил он и приложил руки к израненым стопам. Защитные рукавицы, как и Перчатки Смерти, остались в ларце в кабинете, так что Меламори открывался изумительный вид на ногти с рунами. – Я могу слишком торопить события, но раз ты справилась с заданием сэра Халли, то пора начинать учиться основам магии. Полагаю, именно этого он и хотел.
На «ты» Шурф перешёл легко и просто, как когда-то было с Мелифаро.
- У меня есть подборка учебников, в которых всё изложено весьма доступно. В том числе и нехитрые способы оберегать свои ноги от подобных… неприятностей.
Нет, Шурф не напрашивался в учителя – если так, он бы сказал сразу, чётко указав время и место первого занятия. Сэр Халли не давал на этот счёт никаких распоряжений, но раз уж Шурф по сути за руку привёл Меламори в Сыск, то он и нёс ответственность за её развитие как мага. Дар она разовьёт и сама, остальное же требовало ежедневной работы и шлифовки.
Он взглянул на неё спокойно и тепло, намного теплее, чем раньше, потому что вспомнил, как иногда добродушно смеялась Хельна, сетуя на его «слишком серьёзное лицо». Право, люди преувеличивают важность аффективных реакций в своей жизни, но если им это так нужно – пусть. В целом лицо Шурфа не стало более эмоциональным или добрым, просто на нём проступила некая человечность, на отсутствие которой вечно сетовал сэр Мелифаро. Ему виднее, конечно, Шурф не собирался тратить время, чтобы переубеждать его в обратном и тем более показывать, какие демоны прячутся за маской совершеннейшего из людей.

Бежать, не разбирая дороги, для Мастера Преследования в порядке вещей. Но Шурф до сих пор считал, что подобный порядок себя изжил и следует принимать меры, чтобы создать новый, устойчивый, понятный и безопасный. Сделать так, чтобы даже самый юный и неопытный Мастер не навредил ни себе, ни другим, пока сам не научится контролировать и бег, и влияние своего дара на организм цели. Тотохатта рассказывал, как впервые встал на след: он играл с друзьями в нелепую игру «убеги от камня по горе», когда его ноги свернули в сторону и понесли своего хозяина в чисто поле. Продравшись через лес, Тотохатта действительно оказался в поле, где паслись коты, а их пастух мирно дремал в высокой траве. Со смехом этот невозможный человек описывал свой шок, ужас пастуха и попытки в будущем не преследовать ничего не подозревающих мирных жителей. Шурф мог ошибаться, но в Управление Тотохатта тоже пришёл по чьему-то следу, возможно даже сэра Халли. Заслуженная встряска, если начистоту. После следа начальства мозги сразу прочищались и желания не смотреть, куда несёшься, не возникало ещё дюжину дней. По словам Тотохатты, сам Шурф подобные эксперименты ставить не привык.
Он задумался над тем, как обезопасить Меламори от травм, потому молчал несколько дольше необходимого. И пусть она никогда не доберётся до их уровня в магии, учиться всё равно нужно – кто знает, какая из сторон Очевидной или Истинной магии окажется её счастливым ключом в новую, удивительную жизнь? В Тубуре, например, жили Мастера Сновидений, а это совершенно особый вид колдовства, хотя непобедимыми чародеями тех людей назвать было сложно.
- Знаю. В таком случае первое время я буду присматривать за тем, куда именно ты бежишь.
Это ужасно напоминало ситуацию с прошлым Мастером, но Шурф запретил себе думать об этом. Судьба уникальна, и нет никакой гарантии, что леди Меламори ждёт тоже, что настигло Тотохатту. Наоборот, велик был шанс, что она проживёт долгую и насыщенную жизнь, а опекать её Шурф перестанет уже через несколько дюжин дней. Некоторые ученики появляются в жизни наставника лишь затем, что преподать им важный урок. Шурф думал, что понял, какой.
- Пробуй всё понемногу, так ты поймёшь, к чему именно у тебя есть склонность, - да и общие знания обо всём на свете были совсем не бесполезны для Тайного Сыщика. – Не за что. Если не передумаешь, я принесу что-нибудь завтра. Вряд ли сэр Халии будет нагружать тебя после успешной погони, так что появится время для учёбы.
Шурф тоже замолчал. Он ценил этот сорт уютного и ненапрягающего молчания, когда между собеседниками не висит натянутая нить неловкости. Меламори надо было привыкнуть к переменам, осознать, что как раньше уже не будет. Её родители были людьми категоричными и вряд ли пришли в восторг от новости, что их дочь променяла карьеру в Ордене на сомнительную компанию опасных колдунов. Карьеры с таким упрямым и своевольным нравом она бы всё равно не сделала. Прошли времена, когда недостаточно самонадеянных послушников превращали в половые тряпки, если они не могли отстоять свою точку зрения. Заплатил деньги – и ты уже ходишь в одеждах Семилистника. Такая судьба Меламори точно бы не устроила.
- Они не жуткие, а эффективные, - поправил дотошный Шурф. – Верно, их мне помогла найти одна из рук, которые я забрал у магистров Ордена Ледяной Руки. Думаю, ты слышала множество вариаций этой истории. Сейчас я могу назвать её относительно забавной… если взглянуть со стороны.
Шурф тоже сел на перила моста, с наслаждением вдыхая свежий ветер. Вода под ними текла медленно и величаво, настраивая на философский лад. Обычно на Гребне было полно людей, но от Мастера Пресекающего все предпочитали держаться на вежливом отдалении, потому к ним никто не подходил и не мешал разговаривать.
- Если ты беспокоишься о том, что не станешь великой колдуньей, то зря убиваешь собственные нервы, - негромко сказал Шурф, решив отложить вопросы о сложной ситуации в семье Блимм на другой раз. – Может, знания, что ты получишь, не пригодятся год, два, дюжину лет. Но когда-нибудь ты вспомнишь, что научилась, например, прилетать к близким людям во сне, и это спасёт им жизнь и рассудок.