— родился незадолго до начала Смутных Времён, но по счастливому стечению обстоятельств до более-менее сознательного возраста ни с чем опаснее неба цвета Ордена Водяной Вороны не столкнулся;
— был невыносим, упрям и, без ложной скромности, гениален;
— благодаря незаурядным способностям в магии и желанию отца вступил в Орден Дырявой Чаши, где не совсем честными путями добился должности Мастера Рыбника;
— выпил все дырявые аквариумы, пронёсся опустошающим смерчем по Ехо, убил двух магистров Ордена Ледяной Руки, чтобы получить в будущем Перчатки Смерти. Жажда силы сыграла с ним злую шутку, поскольку фраза «не знаешь как — не берись» работает без исключений. Перчаток на тот момент Шурф сделать не мог, а вот убитые Магистры очень сильно обиделись и целых два года преследовали Безумного Рыбника во сне;
— стать бы ему полностью безумным, не встреть Шурф однажды сэра Джуффина Халли, тогда — Кеттарийского Охотника. После случилось множество удивительных вещей, в том числе эпохальная битва с Лойсо Пондохвой и его заточение, но для Шурфа значение имело совсем не это;
— превратившись в того Шурфа, которым по сей день восхищается сэр Макс, он сделал-таки Перчатки Смерти, вступил в Тайный Сыск и начал насаждать добро и вершить справедливость;
— в настоящее время является Великим магистром Ордена Семилистника, только вот его влияние и власть не мешают леди Сотофе до сих пор считать Шурфа «милым мальчиком». Милый мальчик Шурф работает двадцать четыре часа в сутки, несмотря на то, что их двадцать три, а ещё находит время для бесед с друзьями, сна, книг и спасения мира. Так, между делом.

Звучит смешно, но многие верили не в проверенные комбинации или силу логики, но в «счастливые» предметы, непременно приносящие удачу. Так, рядом с солидного вида мужчиной, что лениво раскуривал дорогую сигару, смоченную в не менее дорогом коньяке, лежала высушенная кроличья лапка. Сейчас мало кого удивляют экзотические висюльки на ключах или даже лацканах пиджаков, так что внимания на причуды богатеев никто не обращал, хоть ты весь укутайся в мех вымирающего вида куницы. Но Тикки нравилось подмечать подобные мелочи, видеть нервную дрожь пальцев и судорогу на напряжённо сжатых в тонкую линию губах. Все эти «профи» и любимчики Фортуны тряслись над своими богатствами больше, чем жизнью, для них перестук фишек был всем — и нежной музыкой, и заманчивым обещанием, и сладкой негой одновременно. Их счета ломились от денег, но почти все за столами в зале для покера собрались здесь, чтобы добавить к сумме ещё парочку нулей или же — если ни одна из побрякушек не поможет — оставить на совести казино шуршащие бумажки, которых хватило бы на прокорм десяти детских приютов.
Не то чтобы Тикки считал себя эдаким современным Робин Гудом, нет. Всего лишь многолетняя привычка сработала: знать, сколько можно вытащить из кармана соседа, никогда не будет лишним. А раз все собрались ради того, чтобы покичиться достатком, то почему бы не помочь им от него избавиться? Сами виноваты. Ну и любовь к азартным играм тоже виновата, она намного острее, ярче и притягательней, чем страсть к роковой сексуальной женщине. Обе способны оставить тебя без гроша в кармане, но после хорошей игры можно получить удовольствия не меньше, чем от хорошего секса. Усмехнувшись собственным мыслям, Тикки не спеша закурил сигарету из своей пачки, игнорируя предложенные каждому игроку кубинские сигары, и снова обвёл стол оценивающим взглядом. Тишина отрезала их от возбуждённого гула рулеток. Воздух пропах коньяком, азартом и жадностью, что липла к коже, как перебродивший сок.
— Я пас.
Ну конечно, дорогуша, ты не станешь рисковать с такой слабой комбинацией на руках. У твоего соседа не в пример сильнее, но он тоже откидывается на спинку стула и пристально вглядывается в лица соперников: кто дрогнет и вскроется? Всего-то третья игра пошла, рядом с каждым приличная гора фишек, только новички робко сжимают во влажных пальцах карты и прикидывают, хватит ли им денег, чтобы уравнять предложенную кем-то сумму. Оценив всё это за доли секунд, Тикки добродушно оскалился и раскрыл веером свои карты, стоило крупье заикнуться об этом.
— Роял флеш, господа.
Над столом не разнеслось ни разочарованного вздоха, ни недовольного цыканья. Никто даже не выругался сквозь зубы, когда их фишки одним движением стика отправились в руки португальца. Только мужчина с сигарой снисходительно заметил:
— Новичкам, как правило, везёт.
— Вы, безусловно, правы, — расплылся в улыбке Тикки, мысленно гладя себя по голове за то, что перед игрой взял у своей тёмной половины урок изящных манер и хорошего слога. А так хотелось сказать какую-нибудь фамильярность! — Не уверен, что удача будет смотреть в мою сторону до конца вечера, но в любом случае нас всех ждёт увлекательная игра.
Светский трёп ни о чём и не о погоде как никогда чудесно разряжает атмосферу — за столом собралась исключительно мужская компания, и пока крупье готовилась к следующей сессии, они обсуждали машины, акции и женщин, что было довольно предсказуемо, но скучно. Вежливо ответив какую-то чушь о том, какую марку вина он предпочитает и у кого заказывал костюм, Тикки покосился на соседний стол. Там у кого-то из горе-шулеров из кармана выпала карта и улетела под ноги даме напротив. Если заметят, разразится небольшой скандал, как некрасиво. Аккуратнее надо быть! Но гром разразился не над неумехой с кривыми пальцами, как ожидал Тикки. Прошло всего полчаса, все уткнулись в свои карты в ожидании последних ставок и раскрытия секретов, когда голос в голове вкрадчиво прошептал:
— Опасность.
«Надо же, — карта, нужная для завершения фул-хауса, осталась лежать в тайнике рукава. — А у неё отменная интуиция».
Лёгким движением руки леди-инспектор выкинула над столом красную карточку, приятно поразив разум ассоциацией с футболом. Как всякий португалец, Тикки болел за национальную сборную не менее азартно, чем немцы или французы, так что оценил и жест, и его эффективность. Несколько томительных секунд все сидели неподвижно, словно статуи, а Тикки упивался моментом, видя на лицах злость, напряжение и подозрение. Кто из них навлёк гнев карающей богини? Хах, такая мысль заслуживает быть произнесённой вслух, но за неё его мгновенно расстреляют или вообще повесят на собственном же галстуке.
По щеке скользнули чужие волосы, и Тикки развернулся вслед за ними. Взглянул прямо в лицо леди и мягко отбил её тонкую улыбку обратно. Пусть он теперь на крючке, но от этого игра станет лишь занятнее. Лёгкие пути для слабаков, а проигранная партия ещё не означает поражение в целой войне.
Ещё целых три часа Тикки позволил себе развлекаться: проигрывал маленькие суммы и отхватывал сочные куски чужого богатства; неумело флиртовал с девушками и талантливо менял карты под прицелом десятков взглядов; пересаживался за новые столы, где всё повторялось по новой, только с разными картами и усталыми лицами. Когда атмосфера перестала веселить, а мрачное, тёмное пламя в глазах соперников намекнуло о том, что пора бы оставить их наедине со своим горем, Тикки взвесил в руках мешочек с фишками и направился к крупье, что курировал этот зал.
— Я бы хотел попасть на третий этаж, это возможно? Слышал, что туда пускают не всех, но может, фишек будет достаточно… — умеренно вежливо и наивно проблеял он, соединяя лицо простачка-провинциала с элегантным нарядом и туфлями, которые обошлись в тысячу баксов. Смешная цена для обуви, которая потом полетит на помойку. После «игр» тёмной стороны одежду вечно приходилось менять, кровь плохо отстирывалась даже с содой.
— Проходите, — пересчитав фишки и окинув мужчину пронзительным взглядом, крупье, видимо, сжалилась над везучим новичком, и проводила его наверх. Как бы описать местную атмосферу? Она отличалась от первого зала так, как различается черепаха и изящный гепард. То есть, вроде бы и бархат стульев тот же, и музыка не раздражает слух, и шаманское с коньяком одинаково дорогие и невкусные, но вот неуловимо что-то всё равно иначе. Взгляды. Позы. Движения. Всё буквально визжало о том, что здесь крутятся Очень Большие Деньги.
За ними Тикки и пришёл.
Стол был всего один, и пускали за него далеко не всех. В порядке очереди, наверное, потому что пришлось посидеть минут двадцать, вдумчиво изучая узоры на мраморных стенах, пока тяжёлые красные шторы не раздвинулись, выпуская человека. Шёл он как-то странно, словно потерянный в супермаркете ребёнок.
— Много проиграли? — сочувственно спросил Тикки, и от его голоса человек очнулся, отскочил в сторону и уставился на португальца таким безумным взглядом, что впору было священника или даже инквизитора вызывать. — Бедный вы человек.
Прозвучало печально и издевательски. Проводив его взглядом до последней ступеньки лестницы, Тикки заправил за ухо чёлку, чтобы не лезла в глаза, и вошёл в Мир Больших Денег. Там его ждали два знакомых лица — кажется, они сидели за соседним столиком, когда инспектор показывала красную карточку — и хмурые лица всех остальных. Приветливо здороваться с новеньким никто не спешил, и Тикки невозмутимо занял свободный стул, зажёг новую сигарету и, прищурившись, стал ждать своих карт.
Поразительно, как увлекает игра с соперником, когда на кону целый миллиард! Напряжение возрастало, соперники менялись, как карты в колоде. Каждый был сам за себя, почти все играли очень агрессивно и жёстко. Блефом несло от любого вскользь произнесённого слова, а кондиционеры не справлялись с духотой, что окутала помещение ядовитым облаком. Один за другим игроки отлучались в туалет перевести дух, крупье подавал прохладительные напитки и влажные салфетки. Ложью будет сказать, что Тикки совсем не волновался и не переживал. Это был действительно самая, пожалуй, сложная и насыщенная игра за всю его немалую карьеру. Но, какой бы расклад ни был за карточным столом, беспокойство охватывало мужчину совсем по иному поводу.
Он вытер лоб и ослабил узел галстука. Сколько прошло часов? По ощущениям, меньше трёх, но циферблат был неумолим: время летело к четырём утра, приближался последний, самый важный этап сессии, и… Какая же это чушь, когда голос в голове звучал всё сильнее, звучнее, алчнее.
Как же хотелось схватить тяжёлую пепельницу и проломить череп сидевшей справа девице.
Еле дождавшись краткого перерыва, необходимого всем без исключения, Тикки тоже сбежал — его мутило от тьмы, что лезла из тайных уголков души, ещё немного и тёмная половина возьмёт верх, взбешённая тем, как долго её заставляли сидеть без дела. Холодная вода в лицо слабо помогла: выпрямившись перед зеркалом, Тикки увидел вместо своего отражения серую маску с провалом рта, похожим на полумесяц, и горящие жаждой убийства глаза. Такие выверты сознания случались не часто, слава богу, но пугали даже его.
— Потерпи. Осталось немного, — умоляюще попросил он тёмного, тяжело дыша ртом. Капли воды стекали по носу и падали в умывальник.
— Я так слишком долго ждал! — огрызнулся тёмный, неприятно скаля его-свои острые, как у акулы, зубы. Любит он подобные фокусы, а вот Тикки после мучился с дантистами и неправильным прикусом. — Ты мог бы закончить игру ещё два часа назад. Зачем тянул? Все козыри у тебя в рукаве. Используй их, или играть начну я.
Тёмный не угрожал, он предупреждал, и от его слов по позвоночнику потёк жидкий, ледяной страх. Глупо бояться самого себя, но Тикки отчаянно не хотел причинять кому-либо вред, поэтому медленно кивнул, принимая новые правила.
— Ещё сорок минут. — Пообещал он. — Всё закончится быстро.
— Надеюсь, — проворчал тёмный и пропал, оставив Тикки уже его побледневшее лицо и решительный вид человека, готового свернуть горы.
В зале, по ощущениям, стало ещё жарче. И прибавилось людей — чуя запах огромных денег, крупье слетались к ним и следили ещё внимательней, чем раньше. Печально знакомая леди-инспектор тоже был тут, о чём-то говорила с их крупье.
Почти договорившийся с самим собой Тикки сел на место, глотнул воды и провёл пальцем по гладкой рубашке выданных ему карт. Они жгли сквозь ткань перчаток.
«Ладно, — на границе дня и ночи ему было особенно трудно сохранять ясный рассудок, но разум вдруг прояснился и страх исчез, вместе с волнением. — Времени мало. Надеюсь, эти малыши готовы расстаться со своими деньгами».